Макс Бьяджи о себе, Росси, Маркесе и Лоренсо

После Гран-При в Муджелло итальянское издание Libero Quotidiano взяло интервью у бывшего вице-чемпиона MotoGP Макса Бьяджи, расспросив его о текущем сезоне чемпионата, о его жизни и гоночной карьере.

О себе:

Мой недостаток как отца? Я многовато командую, но чем раньше вы узнаете правила, тем лучше. Годы меня изменили, дети изменили мою жизнь — они делают вас добрее, отзывчивее. Я встаю в семь, готовлю завтрак, отвожу их в школу. Мой типичный день? Еду в офис, смотрю свои дела, тренируюсь, бегаю, делаю упражнения — всякие разные на скорость, и иногда езжу на мотоциклах — выступаю в итальянском чемпионате по Cупермото. Мне он нравится, однако больше трех гонок не получается — я также делаю работу по комментированию Супербайка.

Вам трудно, когда другие выступают, а вы говорите на ТВ?

Нет, правда нет. Я избавился от всех капризов, когда в 2015-м после трех лет бездействия проехал в Супербайке несколько гонок. Я добился самого важного результата, которого мог пожелать — подиума. В чемпионате мира я стал самым возрастным гонщиком на подиуме. Я — первый итальянец, который победил в Супербайке. Сегодня с удовольствием смотрю, как ребята гоняются; я знаю, сколько требуется страсти и жертв.

Какое достижение вам ближе всех?

Сузука в 98-м, первый раз в «пятисотках». Только я и [Ярно] Сааринен выиграли чемпионами GP250 в свой дебют в премьер-классе. Безумие.

Но тот год плохо закончился.

Ну, вы помните… [за три гонки до финала на Макса наложили спорную дисквалификацию из-за обгона под желтыми флагами. В тот момент он лидировал в зачете, чемпионом стал Мик Дуэн].

До сих пор считаете, что у вас украли чемпионат?

Я так не говорю, нет. На следующий год после того, как изменили правила, они признали, они осознали, что меня наказали неправильно. Директора гонок отправили домой. Хотя слишком поздно.

Ходит легенда, что ваша первая победа на Валлелунге была, когда вы впервые выступили на прототипном байке. Правдивая?

К сожалению, нет.

Откуда молва об этом?

Знаете, мы поднимали планку каждый раз, когда приезжали туда. Я почти всегда побеждал с бесконечными отрывами — в маленьких кубатурах это тяжело. Может, все пошло оттуда.

Однако, вы говорили, что первое время до побед вы все время были на земле.

В первый год я часто падал. Я ничего не знал о мотоциклах, стратегиях, как лидировать в гонке. У меня даже не было механика, я был на грани срыва. Мы вместе с папой все делали пополам. Потом синьор Маурицио Витали увидел, что у меня есть характер, цифры, и предложил мне стать моим шеф-механиком, быть тренером, другом. Все изменилось. Я часто виделся с Маурицио, не упускал его из вида.

Потом чемпионат мира в 250. Начались победы и пошел слух «Макс Бьяджи — гомик».

[смеется].

Кто его запустил?

Ай, это всегда одни и те же.

Злобное окружение?

Но оно есть, и так везде: в шоу, в спорте, в школе. На повестке дня [у них] главное то, что вызывает зависть, злобу.

Как-то раз вы сказали: «Если бы я побольше был политиком, то титул в «пятисотках» не ушел бы». Поясните.

Я бы выбирал по-другому, так что в «Ямаху» я бы не пошел. В мой последний год в «Хонде» президент делал мне обещания, и я тогда думал, что его слова ими и были. Но, как говорится, меня кинули — соглашения не выполнялись, я разозлился на себя и ушел. Может, если бы я остался, то…

Вы подпитываетесь этой горечью, чтобы побеждать?

Нет, с этим порядок. В Супербайке я выиграл два мировых чемпионата, я отплатил.

Никаких сожалений?

Нееее…. Жалеть — значит, плохо жить.

После гонок вы говорили, что чувствуете себя «психологически опустошенным». А я думал, это сплошной адреналин…

На уик-энде большинство времени я тратил на просмотр цифр, графиков. Шел спать и видел цифры, думал о временах в сессии, на секторах. В каком-то смысле это близко к бухгалтеру — для меня это ужасный стресс. Конечно, потом все это остается на практиках, начинается гонка… Наслаждаешься.

Слушайте, поговорим о конце прошлого года. Вы с удовольствием посмотрели, как Валентино Росси проиграл?

Нет. Во-первых и в главных, я — человек, и не радуюсь чужим проигрышам. И мне как итальянцу жаль — я немного националист, однако, вещи сложились так, как сложились. Можно говорить про удачу или неудачу, но не было никакой посторонней силы, которая что-то за кого-то решила. Я не верю.

Кто говорит про чрезмерную власть Dorna и испанцев, ошибается?

Я отвечу вопросом: когда я, Росси и Капиросси все время были на подиуме — это значит, что мы были господами мотогонок? Нет, мы ничего не решали, так получалось. Сегодня испанцы более организованы, как мы тогда, у них есть настоящий «питомник» — конкурентный национальный чемпионат. Они поднимают уровень пилотов.

Кто в этом году выиграет в MotoGP?

Надо будет гадать… Сейчас слишком рано и слишком сбалансированно, но чемпионат в этом году крутой, мне нравится.

Вчерашняя гонка в Муджелло изменила ход вещей?

Абсолютно нет. У нас треть чемпионата, и я считаю, что все райдеры столкнутся с двумя-тремя сходами. У Валентино сейчас второй.

Он победит?

Все возможно. Конечно, он будет стараться до конца.

Однако, по мне так Маркес чемпионат не выиграет.

«Хонда» — самый медленный байк, это правда. Странная вещь.

Что-то настораживает?

Нет, но они наверняка ошиблись при разработке. Если вы ошиблись изначально, то — до свидания, а «Хонда» очень странная.

Маркес — абсолютный чемпион?

По-моему, да. Ездит на максимуме и это получается естественно. Я бы соврал, если б сказал вам, что мне он не нравится.

Лоренсо. Некоторые черты его характера напоминают мне вас: интроверт, и в отличие от Росси, его немножко раздражает внимание и журналисты. Ошибаюсь?

Я не знаю. Конечно, я интроверт с людьми, с которыми не знаком. Но возможно, что здесь скорее застенчивость и смущение, чем дискомфорт, тогда как у Росси есть преимущество, дар: он хорош в общении.

Вы — близкий друг Хорхе. Какой случай вас с ним связал?

Херес в 2002-м, его первая гонка.  Выступать можно было с 15 лет, и ему столько исполнилось в субботу. В пятницу он взволнованный пришел в боксы встретить меня. Он сказал, что я был его кумиром, его вдохновением, и что он не пропустил ни одной моей гонки. Мы вместе сфотографировались — фото вы всегда можете найти в интернете. Мы стали друзьями, и в последние годы еще больше.

Соперничество с Росси. В вашей книге вы вспоминаете первую стычку: Вале был в GP125, он пошутил про вас, а вы ответили, что ему надо промыть рот. Там что-то было до этого?

Не помню. Это один эпизод, их много. Увы, но во всех этих случаях дразнил он. Иногда нельзя было не ответить, позволить ему уйти, показать, что у вас нет характера.

Вас это никак не задевало, не так ли?

Не-не-не. Ноль.

Кулачный бой перед подиумом Гран-При в Барселоне в 2001-м?

Жаль вас расстраивать, но удара там не было. Да, был небольшой непорядок, и визор шлема поцарапал мне щеку. Вот и все.

На одинаковых мотоциклах вы бы побили его?

С «если» и «но» далеко уедем…

Самый сильный пилот, с которым вы выступали?

Росси.

Хорошо. Самый переоцененный?

Жибернау, он именно такой…

Некорректный?

Не люблю некорректных, так поступают, кто посволочнее. Капиросси.

Почему?

Он провел пару реально жестких маневров. Я вам не скажу, где и когда, но я помню.

Самый сумасшедший?

Стоунер.

Вы бы променяли вашу мотогоночную карьеру на то, чтобы быть капитаном, который выигрывает итальянские чемпионаты с «Ромой»?

Нееее, от этого остаются следы на коже, мизинцах, плечах, ногах, ключицах. Это гораздо опаснее.

И героичнее, на самом деле.

Это ваши слова.

Тотти или Спалетти?

Как мне не сказать Тотти?

Кумиры вашего детства?

Фалькао и Сенна.

Привычка, от которой вы не можете отказаться.

Езда на мотоциклах.

Но сейчас у вас двое детей — не боитесь ездить из-за них?

Вообще-то нет. Когда родилась Инес, мой стимул стал сильнее, я выиграл чемпионат. На треке я чувствовал себя охотником, который выслеживает добычу. Я охотился ради моей малышки.

Вам нравилось быть секс-символом?

Когда мне про это говорят, хочется засмеяться. И сейчас вы это слово произнесли, и мне снова смешно.

Простите меня, но я должен спросить. Как-то вечером в отеле были вы, ваш друг Никола, Хоакин Кортес и Наоми Кэмпбелл с куклой. После этого пошли разговоры про вас и Наоми. Просто слухи?

Там могло быть что угодно, а может, ничего. Если кто-то — настоящий джентльмен, он идет до конца, или нет?

Сегодня чувствуете, что вас любят больше, чем когда вы гонялись?

Думаю, что благодаря ТВ меня больше ценят. Работа комментатором дала мне возможность вырасти как личности, хотя бы немного. Я пришел в эту игру и получил большую поддержку — эта вещь приносит удовлетворение.

Мечтаете?

Я уже упомянул Сенну. Если человеку больше не о чем мечтать, то нет смысла жить. Уверяю вас, кое-что будет, но я не скажу… Может, рано или поздно. Увидите.

У вас была плохая репутация. В вашей карьере был поступок, о котором вы сожалеете?

Я бы ничего не стал менять, у меня нет желания изменить хоть что-то. Что было, то прошло, и мне везло. Я не собираюсь становиться добрым самаритянином.